Эдуард Хруцкий

Алфимов кивнул. Он сидел какой-то странный, молчаливый и печальный. – У вас неприятности, Михаил? – поинтересовался Бахтин. – Да нет, Александр Петрович, о жизни задумался. – Весьма вредное занятие, особенно нынче.

его, постоял, словно обдумывая прочитанное, и вновь поднес к  глазам. Затем с недоумением поглядел на Кравцова и протянул бумагу Ивану Александровичу. «ДАНИЛОВУ, ОРЛОВУ

Я сейчас вызову специалистов из Института Сербского, и они тебя расколют в три минуты.

На ринге в центре зала плотный лысый парень метелил худощавого пацана лет семнадцати. – Коля, – кричал тренер, – не увлекайся. Меньше ударов,

пройдет. Глаз Муравьева даже в тусклом свете лампы отливал угрожающей

может быть неравным. Девять автоматов… Нет, не для этого

– Да нет, ничего, – вмешался молчавший до сих пор Данилов, – ничего особенного, можно было бы и поздравить людей. – Чего бог не дал, – сказал стоявший у дверей шофер, – того, значит, в лавочке не купишь.