Парадокс Тесея

Записала книгу в лучшие года! Прослушала на одном дыхании! Всё самое любимое в одной книге-Питер, все времена года в этом городе, архитектура, атмосфера, необычные люди разного возраста, каждый со своими жизненными принципами, приключение и даже одно привидение! Книга достойна внимания! Отличный дебют у автора состоялся!

Начало этой книги меня очаровало. Она казалась такой питерской, такой изящной, такой интеллигентной.

? «Под балконами щурились угрюмые кариатиды, потемневшие за зиму на пару тонов. Они нехотя стряхивали с себя морок и косились на повреждения фасадов: увечные колонны, перебинтованные строительной сеткой, саднящие обвалы штукатурки, лепные младенческие личики, выбеленные лучами, все в оспинах».

Очищенные витражи над парадными, запускающие внутрь цветной свет, отмытая метлахская плитка, снятые слои краски, пыли, прошедших лет, запустения, которые бережно и совершенно альтруистично убираются молодыми реставраторами.

И тот самый парадокс Тесея, о котором собственно, вся книга, постоянно всплывающий то в приложении к городу, то к человеку, то к жизни вообще.

? «Когда мы пытаемся воссоздать подлинное, мы как бы фальсифицируем его. Подделываем. Это ведь не та штукатурка, не те кирпичи, пускай и очень похожие. Не памятник, а макет в натуральную величину. Наивысшая степень деструкции, как утверждали некоторые радикалы. Для каждого памятника мера обновления, допустимого и необходимого, определяется индивидуально.

От этих слов в памяти Нельсона пробудились миражи: древнегреческий зал в Эрмитаже, краснофигурные вазы, борода отца уподобляет его Громовержцу.

– Парадокс Тесея, – пробормотал он. – Если все составные части исходного объекта были заменены, остается ли объект тем же объектом?»

– Философы спорили, – резюмировал Нельсон, – остается ли корабль Тесея тем же самым кораблем после того, как его элементы неоднократно меняли. Если да, то что конкретно делает его настоящим?

– Аналогия с кораблем точная, – согласилась она. – Памятник «тем самым», «настоящим» делает хрупкое равновесие исходной материи и наслоений. Перестройки, естественное старение, пресловутая благородная патина… Потому-то современная реставрация отходит от полного воссоздания и стилизации. Больше того, может, ты видел, сегодня реставраторы иногда специально маркируют свои вмешательства, чтобы стало понятно, где подлинное, а где – новодел».

Размышления о реставрации, месте прошлого в современности, искусстве вообще, исчезновении старого Петербурга. Все это через привычную боль сожаления и очевидную безнадежность попыток восстановить и сохранить.

Нельсон – типичный разгильдяй с харизмой свободного художника, Лиля – правильная девочка-отличница, Кира – идейный демон-разрушитель, еще несколько молодых ребят разной степени вовлеченности, и наконец, мой любимый персонаж - чудесная Лидия Владимировна, старушка-реставратор, разбирающаяся в антиквариате и немного им приторговывающая:

? «Смех у нее был приятный, скрипучий, напоминавший что-то родом прямиком из детства – молодой снежок или свежий накрахмаленный пододеяльник. Выглядела она вроде и спортивно – дутая серебристая куртка, на ногах кроссовки – но без плачевной моложавости или чересчур эксцентричных аксессуаров, популярных у резвых бабуль. Она сохранила невесомую сухоцветную красоту: та утонченная манера старения, которая позволяет некоторым актрисам до скончания дней играть в кино королев и цариц. Однако не лицедейский пламенек живил изнутри этот благородный антикварный стан – нет, некая невидимая, вековая, тектоническая сила. И биография выдалась примечательная: рассказала, что в юности окончила блокадное реставрационное училище, восстанавливала после войны Ленинград…»

Прекрасный заброшенный особняк с бальным залом фактически дарит своим гостям картину в обмен на их заботу о его внешнем, точнее внутреннем виде. Вокруг него возникает совершенно невозможная в нынешнем мире и одновременно такая естественная кутерьма людей, идей, действий, взаимопересечений. ХАРМС – как аббревиатура художественной мастерской, и от того неудивительно, что внезапно появляется ролик про Ленина, повествование облекается эстетикой абсурда, а потом и вовсе рассыпается, как разбитая метлахская плитка.

Первая примерно треть была хороша. А потом все стало разваливаться и тускнеть, появилась какая-то усталость в тексте, и персонажи стали скорее утомительны, чем интересны (ну кроме той самой старушки), и сюжет немного запутался сам в себе, теряя концы нитей то там, то здесь. В сухом остатке остался Питер и некоторое разочарование.

Наверное, это тот самый случай, когда книге катастрофически не хватило редактора. Вроде вот и замысел прекрасный, и стиль, и тема, и персонажи, и размышления. Но все вместе – выходит почему-то скучновато и недоделано.